[Mifomanka]

Статья в Коммерсе вынесла мозг:
Режиссер, похожий на прокурора
// Политические аллюзии с элементами гей-порно в фильме "Обитаемый остров"

В прокат вышла вторая часть блокбастера Федора Бондарчука "Обитаемый остров". Предыдущая серия обрывалась на самом интересном месте – когда два красивых молодых человека уединялись в танке. Чуть не сгорела от нетерпения узнать, зачем они это сделали, ЛИДИЯ МАСЛОВА.
После выхода первой серии "ОО", приуроченной к новогодним каникулам, прогрессивная общественность была потрясена: насколько же происходящее на придуманной братьями Стругацкими еще в 1969 году планете Саракш при переносе на экран оказалось похоже на современную российскую действительность! До сих пор, правда, аналитикам не удается прийти к единому мнению о том, кто из действующих лиц российский премьер Владимир Путин – божественный, хотя и несколько блаженный турист с Земли Максим Каммерер (Василий Степанов) или же вождь саракшского кровавого режима Странник (Алексей Серебряков), мужчина, может, и не такой красивый, но явно более адекватный. Публичные выступления авторов особой ясности на этот счет тоже не добавляли, так что на второй фильм возложены надежды зрителей, жаждущих увидеть обещанный "мир наизнанку". Звучит, конечно, соблазнительно, но это обещание создателей картины не стоит понимать буквально и ждать, что здесь как-то все неожиданно повернется и наконец выяснится, кто тут Путин, а кто просто вышел прогуляться по корчащейся под гнетом тоталитаризма планете Саракш.
Зато выясняется, кто самый умный в фильме – это сам Федор Бондарчук (то есть Прокурор, которого он играет). К этому выводу режиссер всем своим видом подталкивал уже и в первой серии, а во второй еще больше просвечивает, что Бондарчук тут единственный знает, что снимает комедию, замаскированную под антиутопию (ну еще Гоша Куценко и Сергей Гармаш, возможно, что-то подозревают, но виду почти не подают). Комедия эта о тщете человеческих усилий сделать что-то хорошее – прикладывающий эти усилия порядочный человек чаще всего приобретает тот глупый вид, за который героя Василия Степанова невзлюбили читатели повести Стругацких. Пока наивный Каммерер в поте лица мечтает разрушить систему излучателей, оболванивающих местное население, циничный бондарчуковский Прокурор живет в свое удовольствие, расслабленно поедает что-то экзотическое ("Скажите, чтобы принесли еще этой целебной дряни!"), формулирует программные заявления о том, что "никакая сила долго не остается без хозяина" и беззастенчиво называет Максима "лапушкой". И с этим снисходительным обращением трудно не согласиться – Федор Бондарчук так стремился к тому, чтобы Максим Каммерер нравился девочкам-подросткам, что, увлекшись любованием его неземной красотой, он и самого героя по ходу фильма делает все более женоподобным. Чтобы окончательно обабиться, ему не хватает разве что тех сомнительных обтягивающих серебристых трусов, которые создатели фильма почему-то постеснялись взять из повести, где они упоминаются со странной навязчивостью. Впрочем, местами авторы стеснительность отбрасывают и радуют абсолютно гомоэротической по своей сути сценой в дирижабле, когда свежеприобретенный соратник Гай Гаал (Петр Федоров) страстно признается Максиму Каммереру, обнимая его сзади за шею: "Я идиот, но я твой идиот". Максим, может, и сам бы рад в ответ признаться в чем-то подобном, но, видимо, просто еще не догадывается, что он тоже идиот, поэтому молча лихорадочно дергает свои рычаги управления.
Конечно, у Максима на Саракше номинально завелся и женский, как выражаются американские киноведы, love interest – свою любимую девушку Юлию Снигирь оператор Максим Осадчий делает еще красивее, чем в прошлый раз, но не в коня корм. "А ты держишься за ту самочку",– бормочет коварный Прокурор, по мере фильма все более углубляющийся в заочные разговоры с Максимом, который его не слышит. Но после жарких мужских объятий в дирижабле и в танке уже совершенно очевидно, что идея держаться за самочек себя постепенно изживает. Что хотел сказать всем этим Федор Бондарчук (кстати, и в образе Прокурора допускающий возможность по-разному трактовать его сексуальную ориентацию), не очень понятно. Может, это намек на то, что когда борьба за свободу и демократию входит в решающую стадию, то и сексуальный либерализм тоже тут как тут. Но в любом случае этот нюанс в развитии отношений двух главных героев придает скучноватому антитоталитарному месседжу "ОО" оригинальный оттенок.